книга учёта жизни

БОЛЬНИЦА №2

 За перестуком железных колес вагона исчез хребет Урала. Мы проезжали Екатеринбург, - я, жена и две мондавошки разно-среднего возраста. Тут-то мне и стало плохо.

 Приступ начался легкой болью в солнечном сплетении. - Что сделали бы вы? Я выкурил полпачки очередного говна типа мальборо, выпил две бутылки сраного “святого источника”. Сожрал пару кусков ветчинной нарезки. Пытался тужиться в паре с дыркой над рельсами. Запивал йогуртом. - Там, где мелькают шпалы..

 А потом пришел пиздец. Холодный пот и желание помереть как можно быстрее.

 Соседки неопределенного женского пола лузгали семечки на нижних полках. Каждый стык рельсов отзывался чудовищной болью.

 - Каждый открываемый пакетик этого вонючего говна. Этих ебаных семечек. Въедался вместе с запахом подсолнечного масла в голову. И невозможно было заснуть. Невозможно было отвлечься.

 Если бы у меня был тогда пистолет под рукой. - Я убил бы этих хладнокровных блядей даже сейчас, - хотел бы убить их даже сейчас, - а сколько времени прошло..

 Это были 8 часов агонии. Тупые бляди сошли на очередном полустанке, - на нижних нарах расположилась супружеская чета. Мужик мне сказал, что дело пахнет открывшейся язвою. Я-то был совсем уже зеленый и переливчатый. - Дескать, был у него приятель. И так далее.. Они были учтивы. И если бы не торопились куда-то по делам, - конечно, дернули бы стоп-кран. Хорошие, но бесполезные люди. Как и многие из нас для многих из нас.

Я надеялся детской надеждой, что мне хватит восьми часов. Что - приеду. Лягу на надувной матрас с женой Катей. И все пройдет. И точно так же знал, что боль не уйдет еще неделю-две. И потом - останется, тупой, остаточной, но.. Мало не будет. Что это все - ебаная поджелудочная. И мни ее. Жри в нее. Или не жри. Запивай-не запивай, - толку мало.

 А боль. - Жить не хочется. Такая боль. Сильнее, наверное, муки совести. Только совести нет во мне. Или так мне кажется.

 В общем, доехали до вокзала

 - Такси до дома. Короткими перебежками - от и до. От вокзала до такси - сумка шлюмовская на пару с женой. От машины до подъезда. На пару. Ебаная синяя сумка с логотипом Schlumberger. - жратва, тряпье, железки гитарные, ноутбук. Еще какая-то поебень и мелочь.

 Очередные два часа - скорая, больница. - Как, уже не впервые? Откуда Вы знаете, что у Вас?

Знаю.  Всегда знал.

ДЕНЬ №2

Что-то вкололи в вену. Я сумел уснуть. Торакальное отделение. Это я запомнил. Я уснул в пятом часу утра. Палата на шесть коек и все заняты.

Семь утра - нет ни уколов, ни лекарств. Просыпаюсь. Прошу прощения за пунктир повествования. - Именно так воспринималось происходящее.

Я открыл глаза и увидел Федю.

Федя лежал на койке по-соседству. Из-под больничной простыни, накинутой на двухметровое тело, невинно высовывались ноги. Сантиметров на тридцать, не меньше. На каждом видимом участке кожи у Феди было по двадцать-тридцать татуировок. Преобладали свастики.

- Это были “тюремные” татуировки. Судя по темам, Федя успел и малолетку пройти, и пару человек там же кончить. И еще (как минимум) пару человек - на взрослой зоне. Свастики у сиделых, - да еще в таком количестве, - означают одно. - Федя был в отрицалове. Был человеком, который социум не то чтобы недолюбливает. Просто в активный игнор ставит. А если общество не тем боком поворачивается|, то бок у общества становится дырявым.

Так вот, проснулся - посмотрел на федины ноги. И стало тоскливо от боли и окружения.

Через полчаса проснулись, соблюдая очередь, -

1. алкоголик-прораб лет тридцати пяти, заработавший приступ язвенного кровотечения во время осмотра очередного объекта в командировке.
2. синяковатый старпер, который начал кашлять остатками даже не легких, но беломора.
3.  дед с хуйигознаитчем. этот всю дорогу лежал и охал. похоже, просто отсыпался. хуле, простыни чистые. Более-менее..
4. пацанчик с-под Тюмени. лет 25. редкостная порода недогопников. - Они  остаются теми же идиотами, какими были в 15 - всю жизнь.
5. Федя. Он, видимо, брезговал, просыпаться не последним.

 Я до сих пор так и не понял. - Было ли это уважением перед тюремными “регалиями”. Или просто Федя таким угрожающим был, со своими метр девяносто-ближе-к-двум. Он задевал косяки, когда направлялся в сортир. Ноги, руки, пальцы тут и там, - все, кроме лица, - было покрыто незатейливым синеватым узором сплетенных свастик, крестов и колючей проволоки.

Я смотрю на свои руки сейчас. Все, что неестественно, - лишь шрамы от подростковых чувств. Перпендикулярно ходу руки, да. Подростковая показуха, бль.

..Вся палата собиралась вокруг, когда Федя включал телевизор. Федя хотел покурить, - открывали окно. Потихоньку курили рядом.

 Врачи приходили на утренний обход. И лечащий врач лишь мог сказать виноватым тоном, - Вам курить нельзя, Федор.. - а у Феди был какой-то загадочный пневмоторакс. - Это то ли лечение, то ли причина. Но каждое утро Федя сам себе вставлял трубку от отсосного аппарата под ребра. Там что-то булькало, в этой колбе, отсасывавшей федины соки из пробитых ножом легких.

 И Федя морщился. Ему было больно, это точно. Очень больно.

 Когда ему стало совсем-совсем, Федя купил наркотиков. Каких - не мое дело было. Ну, и всякой хуйни в ближайшей аптеке. Вроде кетанова или как-его. И купленным щедро делился со всеми.

 Надо сказать, вся палата, кроме деда, следовала за Федей. - Федя курить пошел. - и некурящие набивались в тесный закуток вместе с Федей, чтобы разделить разговор о только что увиденном по Первому Каналу.

 Федя включал телевизор - и все подтягивались. Ибо Федя говна не смотрит.

 В ту, первую ночь я боялся, что Федя пырнет меня ножиком, шилом. Или изнасилует. - Тот набор говна, который придумывает себе обыватель, столкнувшийся с Федей в первый раз.

Впрочем, хватит о Феде. Могу сказать лишь, что Федя - а он был убийцем-рецидивистом, судя по всему, оказался в этой ситуации гораздо лучше. Правильнее. Чем большинство из “приличного” круга. Из “нас".

И те, “приличные”, - прогнулись. Даже лечащий врач. - К Феде пару раз при мне приходили посетители. И это были весьма странные люди.

Нет, не странные. - Приходили, - наркоманы сколовшиеся (по внешнему виду), которые спрашивали, - Федь, что принести-то. И приносили. Винт везде варят.. Приходили какие-то цыгане. Лечащий врач говорил, морщась, что посещения надо ограничить. Федя веселел, а когда засовывал патрубок аппарата под ребра - опять грустнел. Приходили разные всякие, - дескать, кто-то там на кого-то не так посмотрел. - Федя выходил в больничный коридор..

Потом случилось страшное. - Доктор мой решил, что я обладаю страховкой круче, чем обычная. И предложил переселиться в палату на трех человек.

А я согласился.